Александр Сладковский: «Мой оркестр — это моя семья»
Дата публикации: 13 декабря 2021
Одна из главных новостей последних двух недель — присвоение Госоркестру Татарстана звания «академический». О работе с одним из ведущих коллективов страны, о том, как наладить контакт с музыкантами, почему оркестровые сочинения Скрябина исполняют редко и многом другом в интервью Андрею Ноздреватых рассказал художественный руководитель и главный дирижёр Государственного академического симфонического оркестра республики Татарстан, народный артист России и Татарстана, профессор Александр Сладковский.
А. Ноздреватых: Александр Витальевич, что даёт коллективу новый статус? Наверное, что-то изменилось даже в бытовом плане?
А. Сладковский: На бытовом уровне это лампасы.
А. Ноздреватых: Украшение костюма?
А. Сладковский: Нет. Я имею в виду генеральское звание: у генералов на брюках есть лампасы. Для меня это ещё бо́льшая ответственность за то, что я делаю, ещё больший шанс сделать всё невозможное, для того чтобы развиваться дальше и стремиться к новым высотам. Это подтверждение того, что курс, который мы взяли без малого двенадцать лет назад, был абсолютно правильным и последовательным. И то, что мы получили этот статус, доказывает только одно: сворачивать с этого пути ни в коем случае нельзя. Ведь смысл нашей работы заключается в том, чтобы нести людям высокое академическое искусство, ориентируясь на лучшие коллективы и лучшие традиции российского исполнительства. А для музыкантов оркестра, которые вкладывают свою душу, сердце, любовь, силы и здоровье, огромная честь и гордость работать не просто в Государственном симфоническом оркестре, а в Государственном академическом симфоническом оркестре.

А. Ноздреватых: Каждый год появляются сообщения о том, что Сладковский с Госоркестром Татарстана, ныне академическим, делает новую эпохальную запись — нечто мощное, крупное, запоминающееся. Давайте вспомним основные вершины, которые вы с оркестром покорили за последние годы.
А. Сладковский: Когда в 2010 году я начал работать в Татарстане, мне было очень больно от того, что мой предшественник, великий Натан Рахлин, который создал оркестр и руководил им тринадцать лет, практически не оставил никаких акустических следов. Оркестр гремел по всему Советскому Союзу, а нам остались лишь фотографии и единичные записи на виниле и плёнке. Я считаю, что любой современный оркестр должен оставлять след в истории. Это первый мотив для меня. А второй — очень грустная тенденция, которую я видел и в нашей стране, и во всём мире: звукозапись пошла на спад, перестала иметь спрос, начала обесцениваться. Кроме того, как руководитель я понимал, что звукозапись — это не просто механическое записывание музыки с множеством дублей. Это колоссальная практика для оркестра, дающая гигантский творческий скачок. Ведь сверхзадача звукозаписи — показать максимум, на который коллектив способен в данный момент. Сейчас эта работа уже стала неотъемлемой частью нашей творческой политики, и время показало, что это очень правильное направление развития.
Сначала мы записали «Антологию музыки композиторов Татарстана» — бокс из трёх дисков с произведениями татарских композиторов разных поколений. В качестве бонуса вышел отдельный диск с симфонией «Манфред» и «Островом мёртвых». А потом мы вошли в раж: все симфонии и инструментальные концерты Шостаковича к его стадесятилетию, все симфонии и инструментальные концерты Чайковского, весь Рахманинов (три симфонии, Симфонические танцы, «Остров мёртвых», «Утёс» и Вокализ). А ещё был «Малер в квадрате»: переизданные «Мелодией» записи Первой, Пятой и Девятой симфоний Малера в исполнении Кирилла Кондрашина и в том же боксе — те же самые симфонии, сыгранные нами. Сейчас у нас в работе все девять симфоний Бетховена и Стравинский: «Весна священная», «Петрушка» и сюита 1919 года из «Жар-птицы». В течение трёх ближайших лет я планирую записать все симфонии Малера.

А. Ноздреватых: Недавно состоялась ваша запись, но не с Госоркестром Татарстана, а с Российским национальным. Вы записывали Скрябина, и притом в необычном месте. Расскажите, пожалуйста, что и где вы писали.
А. Сладковский: Это прямо мистическая история. Мне позвонили с канала «Культура» и спросили, могу ли я летом сделать записи для гигантского проекта, посвящённого юбилею Скрябина. А у меня на это время была запланирована запись в Казани, и я сказал, что у меня расписан буквально каждый день, и вырваться на три дня просто физически невозможно. И, можете себе представить, запись для проекта перенесли на сентябрь — на временно́е окно, когда я был свободен! Идея проекта заключается в том, чтобы записать с РНО три огромных трека: «Поэму экстаза», «Божественную поэму» (это Третья симфония Скрябина) и Фортепианный концерт. Сначала надо было записать фонограммы. На это у нас ушло два дня. А на третий день мы снимали видеоряд в космическом павильоне на ВДНХ — на фоне земного шара, в самом центральном месте, под куполом. Было задействовано около сорока камер плюс дроны. Это потрясающий, масштабный проект, который выйдет в эфир на канале «Культура» в январе будущего года. Я сам с трепетом ожидаю окончательный продукт. Бесспорно, для меня это одно из самых важных событий уходящего года. Я бесконечно благодарен каналу «Культура» и Российскому национальному оркестру за возможность принять в этом действе самое непосредственное участие и открыть для себя новые стороны музыки Скрябина. По моему представлению, это ещё не раскрытая планета даже для профессионалов, не говоря уже о меломанах. Скрябин — это действительно космос.

А. Ноздреватых: Скрябин — мистическая фигура с мистической биографией. Известно, что Софроницкий, великий скрябинист, даже боялся играть некоторые сочинения на эстраде, опасаясь потерять сознание. А как вы ощущаете себя в музыке Скрябина?
А. Сладковский: Очень органично. Его музыка мне очень близка. Когда я учился в консерватории, я переиграл практически все его сочинения. Одно из самых моих любимых произведений — это его до-диез-минорный этюд op. 1. Когда я хотел понравиться девушке и рядом оказывалось пианино или рояль, я садился и играл ей до-диез-минорный этюд Скрябина. И у меня всегда были шансы, потому что эта музыка околдовывает. Скрябин для меня понятен, ясен, и восхитителен.
Другое дело, что технологически Скрябин космически сложен для оркестра. Очень немногие коллективы могут это сыграть. Именно поэтому его все сторонятся. Его главная сложность в непохожести, необычности, необыкновенности музыкального языка, который очень трудно освоить. В его музыке такое количество красок, перевоплощений и перевёртываний! Но в моих планах это есть. Скрябин — одна из планет, которую я хочу достигнуть вместе с нашим оркестром. Я точно знаю, как туда долететь, каков будет маршрут и сколько нужно топлива. Это только дело времени. Я думаю, что его время ещё не наступило. Но оно обязательно придёт, хотя, возможно, мы его и не застанем.
А. Ноздреватых: Вы недавно вернулись из Будапешта, где дирижировали Венгерским национальным филармоническим оркестром. Как вам работалось?
А. Сладковский: Я, к своему счастью, был там уже не в первый раз. Как только я прилетел, я позвонил художественному руководителю филармонии, и он мне сказал: «Саша, оркестр так тебя ждёт!» Боже мой, оркестр так редко ждёт дирижёра! Оркестранты обычно дирижёров не любят. Но тут буквально с первой секунды я почувствовал какую-то невероятную энергию тепла и любви. Знаете, степень приятия дирижёра музыкантами проявляется в их реакции на его просьбы. Я только-только намекну, мол, здесь надо играть более широким смычком, — моментальная реакция: они тут же отмечают себе в нотах какие-то мои просьбы, тут же меняется краска, характер, интонация. Такой контакт и энергетический обмен для меня бесценен. Как учили нас в Петербургской консерватории, главное — не махать руками, а добиваться звучания, которого ты хочешь сам. Выступление было окрыляющее. Мы практически без помарок сыграли Пятую симфонию Шостаковича и кантату «Александр Невский». Концерт транслировало национальное венгерское телевидение, и я очень рад, что он остался в истории.
А. Ноздреватых: Вы сказали интересную вещь: оркестр вас ждал. Конечно же, работая с разными оркестрами, дирижёру каждый раз приходится устанавливать психологический контакт с музыкантами. У вас есть секретные ходы, которые вы используете для того, чтобы завоевать доверие?
А. Сладковский: Конечно. Это всё равно что соблазнить девушку. Можно ведь взять нахрапом и не получить удовольствия, и больше она о тебе никогда не вспомнит или вспомнит с отвращением, а можно прибегнуть к каким-то другим способам. Либо ты искренен, действительно любишь и по-настоящему хочешь достичь какого-то результата, либо ты тиран, деспот и бронтозавр.
Я вам честно скажу: от многих приглашений я сейчас отказываюсь. В гостях всегда как-то неуютно. Вот надел ты тапочки — и думаешь: а вдруг хозяйские? А вот в Татарстане я дома, и мой оркестр — это моя семья, моё самое дорогое и любимое сокровище. Для меня нет ничего дороже того, что у меня есть в Татарстане.
Последние события
Лето в Капелле
Капелла Петербурга представит в июле цикл «Совершенно летние концерты». Проект объединит органную музыку и джаз.
Франция привезёт в Британию ценную реликвию
Франция предоставит для экспозиции в Британском музее «Гобелен из Байё» времен Вильгельма Завоевателя. Ранее Лондон дважды безуспешно пытался получить полотно для проведения национальных торжеств.
Конкурс «Культурная столица 2027 года» определил участников
Заявки на конкурс «Культурная столица 2027 года» подали 27 городов. Участвовать будут Архангельск, Владикавказ, Вологда, Донецк, Луганск и другие города.