Андрей Хржановский: «Мы не умеем ценить по-настоящему подлинное искусство»

Анимационный фильм «Нос, или Заговор „не таких“» выходит 11 марта в российский прокат. В основе картины повесть Николая Гоголя «Нос» и одноимённая опера Дмитрия Шостаковича. Разрешение на экранизацию композитор лично дал Андрею Хржановскому. Фильм номинирован на «Оскар» в категории «Лучший полнометражный анимационный фильм», получил приз «За лучший полнометражный фильм» на Международном фестивале анимационных фильмов в Анси и удостоился награды в категории «Лучший анимационный фильм» Европейской киноакадемии.

Н. Курочко: Шостаковича, если позволите, можно назвать соавтором работы: настолько важна музыка в вашей картине. Почему именно сочинения Дмитрия Дмитриевича? Чем его музыка вас цепляет?

А. Хржановский: Я Шостаковича слушал с детства, восхищался им и присутствовал на всех премьерах его сочинений, которые случались на моей памяти. А однажды, когда я служил в армии, — меня отправили туда на два года, после того, как на двадцать лет положили на полку мой фильм «Стеклянная гармоника», — я приехал на побывку на три дня в Москву и повстречался случайно на улице с зятем Шостаковича, моим приятелем Женей Чуковским. И он мне сказал, что Дмитрию Дмитриевичу очень понравился первый мой фильм «Жил был Козявин». И я, вдохновлённый этим известием, написал Дмитрию Дмитриевичу письмо с просьбой разрешить мне экранизировать его оперу «Нос». Я понимал, что по уровню, по характеру образного языка — это то, что мне очень близко и что мне очень хотелось бы осуществить. Это было в шестьдесят девятом году. Я отдавал себе отчёт в том, что в то время эту постановку осуществить было бы нереально. Пришлось выжидать более чем полвека до настоящего времени. А Шостаковича я до сих пор считаю величайшим композитором не только нашего времени и нашей страны. Я думаю, что он классик на все века. А любовь моя к нему ещё была отчасти наследственной, поскольку мои родители, как и Шостакович, в молодости жили в Ленинграде; мой дядя сотрудничал с Шостаковичем в театре Мейерхольда — они вместе учились в Ленинградской консерватории; мой брат играл Шостаковича и с Шостаковичем, потому что он был виолончелистом, основавшим Квартет Московской филармонии, впоследствии ставший Квартетом имени Бородина. Так что я, можно сказать, на Шостаковиче вырос и продолжаю существовать с ним неразрывно и неизменно, до сих пор открывая высокие красоты духовные и чисто музыкальные в его сочинениях.

Н. Курочко: Есть ли у вас совет для человека, который только приступает к музыке Шостаковича?

А. Хржановский: Я бы начинал не с Шостаковича, а с тех композиторов, которых Шостакович любил, играл. Современная музыка неразрывно связана с традициями классической музыки. И классическую музыку всё-таки надо немножко приучить себя слушать — Баха, Бетховена, Моцарта. А что касается Шостаковича, то он, помимо всего прочего, привлекает меня грандиозным диапазоном своих образов, своего музыкального языка, поэтому мне близки и его сочинения, в основе которых действительно серьёзные лирические, драматические переживания, и сочинения другого толка, юмористические. Он был изумительным сатириком и юмористом, если можно так сказать. И гротеск был его стихией. Недаром он любил и Гоголя, и Салтыкова-Щедрина, и Зощенко. Это всё прослеживается. Вот родословная искусства Шостаковича, она очень заметна когда вы слушаете его сочинения. Можно начать с «Джазовой сюиты» или с обработки знаменитой джазовой песни «Tea for two», но лучше всего начинать с Первой симфонии. После хорошо бы послушать ещё и Четвёртую, которая была запрещена к исполнению в своё время, потом Пятую и так далее.

Н. Курочко: Ваша работа многоуровневая и сложная. Как и музыку Шостаковича, взять её наскоком — задача непростая. На что обратить внимание зрителю, который будет смотреть фильм?

А. Хржановский: Мне позвонил на днях Слава Полунин из Франции, посмотревший эту картину. Она ему очень понравилась, он сказал, что будет её смотреть много раз. Поэтому зрителю надо один раз посмотреть внимательно, чтобы для себя сделать вывод, на что обратить особое внимание при последующих просмотрах. Это вещь сложной конструкции и её так с наскока одолеть с полным пониманием и прочувствованием, наверное, сложновато. Поэтому стоит воспользоваться рекомендацией замечательного учёного Татьяны Черниговской, которая считает, что для того, чтобы человек развивался и не превращался в бог знает кого, ему надо иметь дело со сложными текстами: будь то сложная музыка, сложная литература или сложный кинематограф. Прелесть жизни и искусства заключаются в многообразии невероятном. Человек может научиться ценить это многообразие и понимать, что бывает и такое кино, находить в нём свои прелести, утешение и интерес.

Н. Курочко: Кто же эти «не такие», что за коварный заговор они замышляют в разные времена и эпохи?

А. Хржановский: Мы как общались с вашими коллегами и пришли к выводу, что «не такие», с одной стороны, — это Гоголь, Шостакович, Булгаков, Мейерхольд, а в общем-то, и те, кто летит в самолёте в одном направлении — мои друзья и современники. Но мы-то как раз самые что ни на есть «такие», а «не такие» — это те люди, которые имеют власть и силу препятствовать нормальному ходу жизни и, если не расцвету, то нормальному существованию культуры в самом широком смысле этого слова. Не мерить её количеством кинотеатров и зрителей, хотя это тоже нужно, а мерить качеством искусства. А для того, чтобы это делать, необходимо, чтобы занимались этим профессиональные люди, потому что когда страну ведут к высоким целям чиновники, то я не думаю, что они доведут до подобающих и чаемых вершин. А если этим будут заниматься профессионалы, о чём мечтали строители государства в своих несбывшихся мечтах, тогда, быть может, что-то и получится.

Н. Курочко: Предвижу ответный вопрос. Скажут: «Был твёрдый кулак и были большие художники. Шостакович и Прокофьев были известны, сейчас же таких величин нет». Как вы относитесь к такой позиции?

А. Хржановский: Я отвечу басней Эрдмана:

Искусство существовало всегда, оно существует и сейчас. Просто сейчас полоса в развитии страны, в развитии культуры очень своеобразная. Это не означает, что нету больших художников и композиторов. Это просто проходит мимо нашего внимания. Достаточно походить в филармонию, скажем, на цикл концертов «Другое пространство», посмотреть спектакли Кирилла Серебренникова в «Гоголь-центре» и вы поймёте, что искусство существует, существует и театр, и музыка, и в литературе есть замечательные авторы. Просто не они сейчас занимают главенствующее положение. И мы ещё не умеем пропагандировать и ценить по-настоящему то, что является подлинным искусством. Вот это проблема.