Андрей Зубец: «Нейросети научатся читать ноты»

– Эта книга рассчитана на музыкантов: тех, кто только начинает интересоваться музыкальными технологиями, и тех, кто уже сочиняет или аранжирует музыку на компьютере и хочет расширить свои знания. Я никогда не взялся бы за создание этой книги, если бы не мои студенты — они как раз и есть основная причина. Нужно было систематизировать курс аранжировки на звукооператорском отделении МССМШ им. Гнесиных и помочь абитуриентам. На тему аранжировки вообще крайне мало литературы, это неблагодарное дело — писать об этом книги, поскольку технологии эволюционируют очень быстро и к моменту издания книга уже может устареть.

– Действительно, ChatGPT уже достигла такого интеллектуального уровня, который позволял бы вести с ней содержательный диалог и работать над самыми разными прикладными задачами, в том числе исследовательскими и литературными. Однако важно понимать, что в таких сложных задачах, как написание книги, нейросети могут быть по-настоящему полезны только в качестве соавтора: они расширяют возможности и ускоряют процесс, но не заменяют человека. Как в своё время сказал Стив Джобс о компьютерах в целом: это «велосипед для мозга». Велосипед не заменяет ноги, но позволяет использовать усилия более эффективно.

Что касается использования нейросетей для создания музыки, то здесь всё пока находится в зачатке, прорывных проектов, как в случае с текстом, видео и изображениями, в музыке пока ещё не было. Вероятно, в какой-то момент нейросети научатся читать ноты и превращать их в звук, обретут понимание гармонического и мелодического языка, смогут даже писать вариации на заданную тему. Скорее всего, они быстро станут непревзойдёнными стилизаторами и эпигонами — смогут очень качественно имитировать стиль известного композитора или группы, а также объединять разные стилистические приёмы в одной композиции. Другое дело, насколько такая музыка будет осмысленной и оригинальной? Какой вообще может быть смысл в музыке, если за ней нет личности? Однако нейросети наверняка захватят значительную часть рынка музыки для рекламы, телевидения и, возможно, отдельных театральных постановок — там, где оригинальность нужна не всегда, а нужно быстро и точно решить конкретную задачу.

– Я не думаю, что эти процессы будут происходить по-разному в отдельных странах — нейросети существуют в интернете, и для них нет границ.

Как я уже сказал, отдельные задачи наверняка будут решаться с помощью нейросетей — это гораздо быстрее и дешевле. Например, если режиссёру нужен небольшой музыкальный фрагмент в драматическом спектакле, он сможет сгенерировать десятки фрагментов за считаные минуты и выбрать наиболее подходящий. Композиторы, конечно, не могут соревноваться здесь в плане скорости, да и денег просят намного больше.

Но наилучшие результаты, я полагаю, будут всё же не при замене людей искусственным интеллектом, а при использовании его в качестве инструмента. Если композиторы смогут с помощью ИИ ускорить чисто технические процессы — такие как поиск нужного тембра или перевод фонограммы в партитуру и наоборот, — это сильно упростит нам жизнь.

– Участие в этом конкурсе было очень важным опытом. Самое сложное, пожалуй, в карьере композитора — это естественная замкнутость процесса, ведь композиторы работают в своей собственной среде и могут вообще не выходить из дома, в отличие от исполнителей, которые всегда на виду. В этом плане конкурс помог обрести новые знакомства, которые затем привели к новым заказам, и это самый лучший результат, который может обеспечить композиторский конкурс.

– Я, весьма вероятно, поучаствую, но в новой для себя роли. Я порекомендовал своим студентам этот конкурс, и если кто-то из них примет участие — моей задачей будет подготовить их, так что составлять конкуренцию им в этом году я не планирую. Кроме того, мой график уже довольно плотный до конца года, а для конкурса требуется написать весомое симфоническое произведение — допустимый хронометраж увеличили до 40 минут, это не шутки.

– Композиторские конкурсы — вещь гораздо более противоречивая, чем конкурсы исполнительские. Там есть возможность хотя бы относительно объективно сравнить двух музыкантов, которые играют примерно одинаковую программу на одинаковых инструментах. А как сравнивать композиторов? Не существует единых технических и художественных критериев, и два разных состава жюри могут дать премию диаметрально противоположным композиторам.

В этом плане концепция «Партитуры» выглядит очень логично — сделать много номинаций, оценивать их отдельно друг от друга и дать одинаковые премии каждому из победителей. Так больше всего шансов найти новую интересную музыку и дать много опыта работы с живым оркестром для композиторов.

Насколько эффективны будут такие конкурсы? Покажет время.

– Не совсем так. Я уже записывал это произведение с оркестром за несколько месяцев до конкурса. Однако это было первое публичное исполнение вживую.

– Самый первый критик — точно так же, как и первый слушатель, — это сам композитор. И мне кажется, я почти всегда оказываюсь самым строгим критиком. Ещё есть друзья-музыканты, конечно, которые тоже в случае чего в карман за словом не полезут. Поэтому их похвала ценнее всего.

Сейчас вообще такое время, когда быть строгим к чужой музыке не модно. Принято либо хвалить, либо промолчать и пройти мимо. Видимо, сказалось тяжёлое наследие XX века, когда слово «критика» слишком часто означало «травля», причём травля по политическим мотивам, и жертвами такой «критики» становились самые талантливые, самые смелые авторы. Спустя какое-то время оказывалось, что именно за их идеями — будущее, а их критики сегодня выглядят не лучшим образом.

Поэтому теперь маятник качнулся в другую сторону — все предпочитают быть корректными и не задевать чужих чувств. Уже не встретишь таких баталий между композиторами, как в XIX веке, — и это, кстати, меня не радует, потому что для творческих людей абсолютно естественно не соглашаться друг с другом, и когда речь идёт о чём-то по-настоящему важном — сложно делать это, сохраняя хладнокровие. Дебаты и споры между композиторами — это куда интереснее, чем отстранённость и фрагментированность композиторского сообщества, которые мы наблюдаем сегодня. Может быть, кто-нибудь из медиасреды подхватит эту идею и столкнёт нас всех лбами — это было бы весело.