Миляуша Хайруллина: «После „Партитуры“ дело пошло легче»

— Я пошла в музыкальную школу в пять лет и в шесть уже начала сочинять. У меня даже сохранились нотные тетрадки с моими первыми сочинениями. Записывать их мне помогала мама, она музыкант. Мои опусы не просто сохранились, я до сих пор помню эту музыку и могу её сыграть.

— Да, я закончила Казанскую государственную консерваторию в классе Ирины Сергеевны Дубининой. Она ученица Льва Оборина, Якова Зака, это московская фортепианнаяшкола, и мне кажется, это во многом повлияло на мое композиторское мышление. Когда ты «трогаешь» музыку руками, шлифуешь какое-то произведение длительное время, ты как-то иначе впитываешь этот композиторский материал, чем когда изучаешь партитуру глазами или слушаешь. Это, конечно, тоже очень важно, но когда ты несколько месяцев шлифуешь произведение как исполнитель, то открываешь в нём новые смыслы, видишь новые краски и воспринимаешь этот язык совершенно по-другому. Я рада, что у меня есть такой опыт. Он очень помогает мне в работе и творчестве.

— В моей жизни композиторские и исполнительские конкурсы всегда шли параллельно. Исполнителю нужно собраться, и это в большей степени — в хорошем смысле слова — спортивный интерес. В композиции же ты вообще не мыслишь категориями конкурсов. Ты мыслишь музыкой. Для меня это, прежде всего, проблема внутреннего духовного ресурса. Есть ли у меня силы что-то сказать, что-то выразить, родить музыку — вот это меня волнует. И если музыка родилась, я внутри спокойна. Это победа над собой. Что же касается композиторских конкурсов, то когда речь идёт, скажем, о конкурсе «Партитура», я всем молодым композиторам советую участвовать! Это колоссальные впечатления на всю жизнь. Но, повторюсь, самое главное для композитора — это сама музыка, а не конкурсы.

— Прежде всего, невероятно дружественной атмосферой, удивительным вниманием к нам, молодым, еще никому не известным авторам. Этот интерес к нам даёт веру, что ты нужен, что твоя музыка нужна. На мой взгляд, это безумно важно — поддерживать современных молодых композиторов и давать шанс раскрыться тем, кто живёт и творит сейчас. И ещё я на своём опыте наблюдаю, что людям, нашим современникам, ближе именно современная музыка.Она рождает живые эмоции, более острые, что ли. Даже если человек и представить себе не может, что будет слушать симфонический оркестр, то с концерта современной академической музыки он уходит совершенно окрыленный.

— В тот момент это было мое самое «свеженаписанное» сочинение, я только закончила работу над ним. А тут как раз стартовала заявочная кампания «Партитуры», и все мои друзья и знакомые начали скидывать мне информацию об этом конкурсе и уговаривать: «Подавай, подавай заявку!». А я всё не решалась. В итоге отправила заявку за полчаса до окончания приёма.

— История, которая легла в основу оперы, можно сказать, документальная. Это история Кави Наджми, первого председателя Союза писателей ТАССР, выдающегося писателя и общественного деятеля, и его жены Сарвар Адгамовой, переводчицы и детской писательницы. Это была очень красивая, яркая пара, и в их доме собиралась в 30-е годы вся казанская интеллигенция: писатели, поэты, композиторы. По ложному обвинению они были объявлены врагами народа и разлучены на несколько лет. Позже они были реабилитированы, прожили всю жизнь вместе и внесли огромный вклад в развитие татарской культуры. Нам с драматургом Айдаром Ахмадиевым попала в руки книга с их письмами, написанными в годы разлуки. Любовь, нежность, преданность, которыми они полны, поразили нас в самое сердце.

— Да, в том году состоялась премьера, и в этом нас вновь ждут показы. 27 и 28 апреля в Государственном Большом концертном зале имени Салиха Сайдашева в исполнении Государственного оркестра Республики Татарстан, Государственного камерного хора, наших лучших солистов.

— Да, очень помогла. Поначалу было даже сложно предположить, какое влияние окажет на мою судьбу этот конкурс. Оперная (и балетная) музыка — эта та музыка, которой ещё труднее, чем симфонической, выйти в свет и дойти до слушателя. Это крупные формы музыкального театра, сценического производства. Одно дело — написать, а что дальше делать? Написать — это 50 процентов всего процесса. Остальные 50 — это усилия на то, чтобы дать этой музыке жизнь. Композитор ведь переживает не за себя, а за свою музыку. По крайней мере, я это так чувствую. Как мать, которая хочет помочь ребенку сделать первые шаги, встать на ноги.

В поисках ответов на вопросы, «как помочь своей музыке и что делать», я на момент конкурса «Партитура» уже прошла достаточно долгий и сложный путь: огромное количество переговоров, походов в Министерство культуры, к каким-то коллективам, организациям. Пройдя половину этого сложного пути, я обрела поддержку в лице дирижёра Александра Витальевича Сладковского, который, ознакомившись с партитурой, сказал, что оперу нужно обязательно ставить. А потом случился конкурс «Партитура».

И я хочу сказать, что, несмотря на то, что я находилась в стадии такой вот договоренности с маэстро, конкурс «Партитура» в разы увеличил возможность и шанс дойти до премьеры. Конкурс «Партитура» и победа в нём зацементировалинаши договоренности, а победа в нём стала неким «знаком качества», придала уверенности, что эта музыка действительно достойна того, чтобы обратить на неё внимание. Это «уже проверено». Это должно звучать. Поэтому после «Партитуры» дело пошло легче: работа закипела.

— На «Партитуре» была замечательная атмосфера. Отклик слушателей, жюри, организаторов — это те человеческие эмоции, которые складываются в «броню», которая придает тебе силы. И она как бы защищает тебя, дает силы расправить крылья и сказать: «Нет, это не только я верю в свою музыку. В меня поверили и жюри, и оркестр, и Московская консерватория. Это все не зря». Конкурс «Партитура» окрылил меня и помог довести оперу до премьеры.

— Я не люблю раскрывать творческие планы. Пусть они зреют. После «Партитуры» я написала ещё не одну серьёзную партитуру и как-то стала уже более уверена как композитор. Я убедилась в том, что это моя профессия, что это моё призвание и что моя музыка нужна людям.