Пятнадцатая симфония Шостаковича

Художественное завещание Дмитрия Шостаковича, его последняя, 15-я симфония, таит в себе немало загадок, не до конца разгаданных и сегодня. Сочинение впервые прозвучало в Большом зале Московской консерватории 50 лет назад, 8 января 1972 года.

Композитор обобщил в грандиозном полотне свой почти полувековой творческий опыт, объединив в нем достижения таких шедевров, как Пятая, Седьмая «Ленинградская», Восьмая, Десятая и Четырнадцатая симфонии.

И всё же, последняя симфония Шостаковича это небывалый творческий эксперимент, говорящий о желании автора быть в русле новаторских тенденций. В ней полтора десятка ударных инструментов, включая такие экзотические, как кнут, деревянный брусок и том-том, что не свойственно Шостаковичу. Он впервые обращается к мелодиям из 12-ти неповторяющихся звуков, то есть додекафонии. В ткань произведения вплетены цитаты из музыки других композиторов — так называемые коллажи, очень популярные у его современников, но первый раз звучащие у Шостаковича. Это, своего рода, ретроспектива эволюции симфонической музыки, в которой автор выделяет близкие ему образы и темы. Например, Жизнь и Смерть в их философском значении.

Не стоит забывать, что Шостакович в последние годы сильно болел. Его лечил знаменитый доктор Елизаров в курганской клинике. Именно там родилась идея Пятнадцатой симфонии, законченной уже в Доме творчества «Репино» под Ленинградом. Вся работа заняла чуть больше месяца — такого подъема композитор не испытывал с юности. Недаром, первая часть произведения навеяна образами детства. Автор даже хотел её назвать «Магазин игрушек».

Последняя симфония Дмитрия Шостаковича впервые прозвучала в Большом зале Московской консерватории. Играл знаменитый оркестр Радио и Телевидения — Большой симфонический. Но за его пультом был не прославленный Геннадий Рождественский, в то время главный дирижер коллектива, а сын композитора Максим, начинающий свою карьеру. Под гром аплодисментов он поднял над головой партитуру только что отзвучавшего шедевра, приветствуя своего гениального отца, сидевшего в шестом ряду партера.