От Булеза до Раннева

Ценители музыкального авангарда вновь собрались в Московской филармонии. Здесь завершился очередной сезон «Другого пространства». И завершился роскошно — прозвучали три премьеры: две российских и одна мировая.

Непростые и стилистически разные партитуры профессионально, с энтузиазмом и энергией исполнили музыканты Российского национального молодежного симфонического оркестра, за дирижерский пульт которого встал Филипп Чижевский, давно снискавший у столичной публики славу глубокого и вдумчивого интерпретатора новой музыки. Символично, что задача сыграть произведения авторов, чьими именами не пестрят афиши российских концертных залов, выпала молодым музыкантам, которые в то же время охотно берутся и за репертуарную классику.

Глубже погрузиться в миры Булеза, Ксенакиса, Шаррино и Раннева помогал слушателям лектор и просветитель, музыковед Ярослав Тимофеев, чьи образные сравнения иногда оказывались настолько точными, что было сложно, например, развидеть в музыке Скрипичного концерта того же Ксенакиса движущиеся мощные глыбы Стоунхенджа.

Открыла вечер музыка французского юбиляра этого года Пьера Булеза, российская премьера средней части цикла «Складка за складкой. Портрет Малларме». Оркестранты вместе с вокалисткой Варварой Гансгорье воссоздали хрустальную магию образа поэтики знаменитого символиста. А какие тембры в ансамбле: арфа, фортепиано, вибрафон, челеста, колокола и большой набор ударных. Голос Гансгорье звучит легко и одновременно насыщенно, идеально сочетаясь с колокольностью и звенящей прозрачностью инструменталистов.

Затем последовала музыка еще одного отца второго авангарда, Яниса Ксенакиса — Концерт для скрипки и 89 исполнителей Dox-Orkh. Произведение почти театральное, его драматургия построена вокруг противопоставления героя-солиста и оркестра, которые высказываются попеременно. «Партия» оркестра почти целиком построена на грузных кластерах, в которые причудливым образом соединяются разные тембры.

Солировала легендарная Татьяна Гринденко, которая играла это произведение в 1994 году в Московской консерватории, когда на концерте присутствовал автор. За 30 лет Гринденко не только не растеряла музыкальную форму, но и в очередной раз показала, ей доступны даже самые замысловатые партии с глиссандо в противоположных направлениях и сложными задержаниями.

Второе отделение отдали ныне живущим авторам.

Едва ли в истории европейской музыки с ходу вспомнится произведение, целиком посвященное теме суицида. «Смерть Борромини» Сальваторе Шаррино как раз об этом. Композитор исследует природу трагического явления с помощью истории римского архитектора XVII века Франческо Борромини, который участвовал в строительстве Собора святого Петра и Палаццо Барберини. Архитектор в момент отчаяния пронзил себя шпагой, но не умер сразу. Истекая кровью, он успел надиктовать завещание и объяснить причину своего поступка.

«Смерть Борромини» — мрачный ноктюрн, в котором продувание флейты и вибрато засурдиненных труб напоминают тяжелые вздохи и создают ощущение сюрреалистичности происходящего. Партитура построена на полутонах совсем негромких звуков, которые слушаешь затаив дыхание и боясь пошевелиться. В такие моменты «вскрики» невыключенных телефонов из зрительного зала доставляют почти что физическую боль. Текст читал актер Клаудио Томбини, которому удалось идеально показать ту самую глубинную безэмоциональность человека, находящемуся в затяжной депрессии, приводящей к самоубийству.

Завершила концерт мировая премьера пьесы Владимира Раннева для симфонического оркестра «А дальше — тишина». В партитуре нет ни одной ноты самого композитора, она целиком составлена из чужих концовок: от венских классиков до Рихарда Штрауса, — без малого четыре сотни. Идея простая, но философская. Как рассказывает сам автор, музыка классиков и романтиков «завершается всегда одинаково — тоническим трезвучием или унисоном». Таким образом, «композиторские воля и фантазия уступают место установившейся предопределенности, которая сближает и уравнивает все музыки в момент их завершения».

Симфонический коллаж Раннева слушается с интересом: мозг пытается разгадать, из какого произведения взята концовка, а ухо ищет классическую каденцию в первозданном виде. И не всегда находит.

Еще один сезон «Другого пространства» позади, и Московская филармония уже открыла продажу абонементов на новый, где по-прежнему ждет любителей актуальной музыки.