История Вертера через века: Гёте, Наполеон, Массне, Томас Манн…
23 марта 2014
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Авторы программы «Лабиринты» продолжают разбираться в «Страданиях юного Вертера» и опере, написанной по мотивам романа Гёте. Композитор Жюль Массне несколько переиначил историю — в его версии воссоединиться двум возлюбленным не позволяет общественная мораль и нравственные убеждения героини…
В «Страданиях юного Вертера» Гёте рассказал о своей платонической любви к Шарлотте Буфф, с которой познакомился во время прохождения практики в имперском камеральном суде Вецлара летом 1772 года. Симпатия Шарлотты была взаимной и она отвечала на чувства Гёте, даже несмотря на свою помолвку. Но терзаемый сомнениями юноша предпочел покинуть возлюбленных и уехал. На прощание он оставил им письмо, в котором говорилось: «Теперь я один и вправе плакать. Оставляю вас счастливыми, но не перестану жить в ваших сердцах». Так было в реальной истории, а в романе Гёте толкает своего героя на совершение самоубийства от тоски неразделенной любви.
Возникает вопрос — о самом ли себе писал Гёте, или выдумка взяла верх над обостренной чувственностью писателя?
«Однозначно Гёте писал о себе, — парирует Евгений Жаринов. — Потому что еще великий Феллини сказал: „Если даже я буду снимать фильм про рыбу, это всё равно будет фильм обо мне“. Любой художник пишет о самом себе в первую очередь, ни о чём другом больше. Он всегда начинает с себя — со своей сенсорики, с того, как он лично воспринимает этот мир. Кроме того, не стоит забывать о великолепном диалоге двух выдающихся немецких писателей через столетие — Гёте и Томаса Манна. Если бы Томас Манн не отвечал на поставленный вопрос — о самом ли себе писал Гёте — он бы никогда не взялся за продолжение „Страданий юного Вертера“ в своем романе „Лотта в Веймаре“, который весь сводится к монологу постаревшей Шарлотты, на склоне лет приезжающей навестить своего бывшего воздыхателя. Гёте в Веймаре — он министр, великий писатель и мировая знаменитость; сам Наполеон встретил его словами „Voila un hommel“ — „Вот это человек!“; слава его беспрекословна и он уже вне всякой критики…»
