Табула пятая. Линии жизни
Выпуск 5
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
В двух сотнях вёрст от Петербурга, в городе, окружённом болотами и глухими лесами, одинокий мальчик часами стоит у окна. Он смотрит, как ветер гонит волны по разлившейся в половодье речке Тихвинке. Каждую весну она превращается в огромный бурлящий поток, его дом на набережной — в корабль, а детская, которая разместилась в мезонине, в рубку корабля. У штурвала — Ника Римский-Корсаков, ему 10 лет. Он никогда не видел моря, но любит его больше всего на свете и мечтает стать моряком, как знаменитые предки. Так начинается история, в которой творец запрограммировал гению, как минимум, две линии жизни, и вторая из них — музыкальная.
Ну, зачем моряку абсолютный слух? А у Ники он был: подбирал мелодии на фортепиано и, едва научившись играть, стал сочинять. Да и Тихвин оказался полезен будущему композитору. Купеческий городок, связанный с Иваном Грозным, народными обрядами и страшилками про чудищ, стал копилочкой героев будущих опер: «Снегурочки» и «Садко», «Кащея Бессмертного» и «Млады».
Но вишенка на торте — его старший брат по имени Воин. Морской волк, закалённый тайфунами у берегов Японии и Гонконга, исследователь Сахалина, Камчатки и Курил, будущий контр-адмирал и гордость России. А ещё — крёстный отец и кумир Ники. Залюбленное дитя — младшего братика — он превращает в упрямого и волевого брутала, который однажды восстанет против главы «Могучей кучки».
А пока задание трёхлетнему ребёнку: обойти в одиночку Успенский монастырь, а это пара километров через речку да по мосту! В 7 лет задачи усложняются: ходить за покупками в Гостиный двор. Публика там разношёрстная, поэтому нужно уметь за себя постоять, и около дома появляется турник. Воркаут, как сейчас бы сказали, наряду с плаванием и работой за верстаком. Вот так закалялся булатный характер мальчика, но были и свои радости, которые в будущем вернутся музыкальными картинами ночного неба.
Это мелодия Звездочёта из оперы «Золотой петушок»! Уколы духовых будто вспыхивающие звёздочки на небе, которыми любовался юный Ника. Он знал все названия назубок: вот Сириус, путеводная звезда моряков, а вот Большая и Малая Медведицы. Пройдёт почти полвека, и седовласый профессор консерватории, глава Петербургской композиторской школы, едва взглянув на «Морскую царевну» Врубеля, обнаружит ошибку: месяц на рассвете смотрит на зарю своими рожками, а должен повернуться к ней выпуклой частью. Будете в Русском музее, где хранится картина, обратите внимание: художник, несмотря на замечание Римского-Корсакова, так ничего и не исправил!
