Табула седьмая. Жизнь — родине, честь — никому

Октябрь 1852 года, Санкт-Петербург, Школа гвардейских подпрапорщиков и юнкеров. На плацу, под звуки Петровского марша первокурсники принимают присягу: «Обязуюсь и клянусь Всемогущим Богом защищать Веру, Царя и Отечество до последней капли крови». Среди юных курсантов — Модинька Мусоргский, ему 13. Будущий прапорщик Преображенского полка ещё не знает, что в армии он прослужит неполных два года и уйдёт в отставку.

А ведь почивший отец мечтал о военной карьере сына, хотя в середине 19 века золотые галуны на погонах уже не гарантировали dolce vita. Младший офицер получал мизерное жалованье. Оно превышало оплату разнорабочего лишь в 2-3 раза, но профессия всё еще числилась престижной. Добавьте фамильную традицию родину защищать плюс бесплатное образование, и вот уже братья Мусоргские друг за другом поступают в Школу юнкеров.

Сегодняшним студентам такие нагрузки, как там, и не снились! За 4 года нужно было освоить все точные науки, французский, русский и немецкий с курсами литературы, историю, статистику и законоведение, ботанику и географию. А ещё фортификацию, строевую подготовку и фехтование, владение ружьём и верховую езду. Из бонусов — пение, танцы, рисование, раз в неделю походы в театры и музеи. Но чтобы всё успеть, рабочий день длится 16 часов, от подъёма в 6 утра и до отбоя в 10 вечера. Между ними — молитва, утренний чай, занятия в классах и на плацу, завтрак и обед, отдых и подготовка домашних заданий. А ведь нужно ещё успеть начистить сапоги и бляху ремня! И не только себе.

Вы удивитесь, но дедовщину в армии придумали аристократы. Они назвали её «цук», что означает муштру лошади. В военных училищах старшекурсники стали «цукать» салаг. Они называли их «звери» и требовали абсолютного подчинения. Особенно отличалась Школа подпрапорщиков. Именно там Лермонтов по ночам ездил верхом на Мартынове, и это закончилось дуэлью. Но как же нежный Мусоргский выжил в заведении с такими порядками? Хочется верить, что его миновала участь «зверя». Старший брат мог встать на защиту, да и «звание» главного тапёра училища, наверное, спасало. Модя лучше всех играл на балах вальсы, котильоны и мазурки, а ещё он догадался на первом курсе сочинить симпатичную польку под названием «Подпрапорщик». Скорее всего, она и стала его индульгенцией от цука.