Табула девятнадцатая. Крымская гастроль

Краса Полтавы — пирамидальные тополя, — как стражи-великаны стерегут белые мазанки, холмы и звёздное небо. «Животворный воздух мягок до примирения и забвения всякого зла, лёгкие и сердце вон из груди, и хочется жить как можно больше и долее», — написал Мусоргский за полтора года до смерти. Так уж вышло, что четыре месяца 1879-го, с июля по октябрь, стали едва ли не самой яркой кометой в сумрачной судьбе гения.

Праздник устроила мадам Леонова. В то время примадонна Императорских театров уже была на пенсии, отметив недавно 50-летие. Для неё гастроль по югу России была рядовой. Ну, что такое Николаев, Севастополь или Керчь, когда у её ног лежали Берлин и Париж, Токио и Пекин, Нью-Йорк и Лондон. Даже в молодости не красавица, она стала богиней сцены. «Русским бриллиантом» назвал её Мейербер, а Глинка подарил своё сердце в придачу к нескольким романсам.

Для того, чтобы их исполнять, нужен концертмейстер. По общему мнению, лучшим из лучших был Мусоргский: к певцам — чуток, аккомпанировал с листа, без репетиций, а порою и без денег. Леонова за гастроль предложила огромную сумму, но друзья не поверили и оказались правы. Обманет организатор тура, он же — муж певицы. Альтруист Мусоргский пожалеет его и простит, несмотря на то, что из-за поездки его выгонят из Счётной палаты, и он останется совсем без средств. Но это случится потом, а пока…

«Браво!» — публика рукоплещет и осыпает цветами. И летит в Питер отчёт: «Триумф учинён бесповоротно». «На ура» принимают не только артистку, но и его транскрипции из «Бориса Годунова», Увертюру и Гопак из «Сорочинской ярмарки» и только что сочинённую «Песнь о Блохе»… Но есть и ложка дёгтя: вонючие вагоны, Одесса, равнодушная к музыке, и гостиница в Ялте, где вначале остановились — «кошмарный клоповник с сороконожками». Зато он увидит обсерваторию, маяк, катакомбы, «чуть не спятит с ума» от Байдарских ворот, с обрывами скал и сверкающим внизу морем. Его восторг — в звуках музыкальных картин под названием «Близ южного берега Крыма», а уверенность в себе, в своём таланте — в одном из ялтинских писем. В каждой строчке стоит восклицательный знак: «Жизнь зовёт дальше, к новым берегам! Вот великая увлекательная задача!». Пройдёт несколько месяцев, и Мусоргский опустится на самое дно.