Табула шестая. Почётный доктор музыки

Ближе к полуночи в парадную одного из петербургских домов двое крепких мужчин внесли на руках щуплого молодого человека. Он бился в лихорадочном припадке. Его подняли по лестнице на второй этаж. Здесь располагалась квартира, ставшая приютом для столичной богемы, ненасытной до свободного творчества, равно как и праздных развлечений. Из открывшейся на стук двери пахнуло стойким водочным запахом и табачным дымом.

Вокруг пришедших собирается кучка людей с криками: «Мишелю плохо, срочно доктора!» Из глубины коридора слышатся быстрые шаги, и через несколько секунд в прихожей появляется светила медицины Людвиг Гейденрейх. Он близоруко щурится и в лежащем молодом человеке узнаёт своего пациента — Михаила Ивановича Глинку. Измеряет пульс и просит переместить больного в одну из комнат. Потом разгоняет зевак и оказывает композитору первую помощь: раздевает, обтирает тело уксусом, а через некоторое время даёт хинин, чтобы облегчить сильные боли и снять жар.

Всю ночь Гейденрейх не отходил от неподвижно лежащего Михаила Ивановича. Под утро Глинка открыл глаза и издал слабый стон. Жильцы «коммуналки» обрадовались — автор оперы «Жизнь за царя» не умер, а значит, напишет ещё много гениальных произведений.

Окрепший после недуга Глинка уютно расположился на мягком диване: после ухода от жены его дом теперь здесь. Бездельем не страдал и с головой погрузился в работу над новым сборником романсов. Баркаролу «Уснули голубые» Михаил Иванович посвятил человеку, спасшему ему жизнь — доктору Гейденрейху. Вечно страдающий от недугов Глинка почитал его больше других докторов медицины. Людвиг Андреевич в отличие от коллег не закрывал Михаила Ивановича на целый месяц в комнате, не пичкал опиумом, не приклеивал на тело пластырей, от которых слезала кожа, не проделывал в голове дырок величиной с крупный горох…

Гейденрейх, служивший врачом в Императорском театре, обладал прекрасным музыкальным вкусом. Глинка часто отправлял ему наброски новых сочинений и прислушивался к его замечаниям. Доктор оказался одним из немногих участников шумных «квартирников», с кем Глинка поддерживал дружеские отношения до конца жизни.