Гайдн и письма

В XVIII веке единственным средством дистанционных коммуникаций были письма. Недавно Фонд Йозефа Гайдна в Айзенштадте выложил в открытый интернет-доступ около 220000 рукописных документов, связанных с великим композитором, и более 500 — написанных непосредственно его рукой. Изрядная их часть носит сугубо деловой характер. Здесь и заказы на музыку, и переговоры с издателями, и переписка с князьями Эстерхази, в которой обсуждаются поставки дров и сена, сала и вина, а также улаживаются вопросы заработка. Вот образец реакции патрона на просьбу подчинённого о повышении содержания: «Дорогой капельмейстер Гайдн! Моя жена сообщила мне о Вашем желании получать ежегодно 600 гульденов вдобавок к тому, что Вам уже выплачивается. По её словам, выполнение этой просьбы могло бы успокоить и порадовать Вас. С удовольствием спешу пойти Вам навстречу». Подписано — «Князь Эстерхази».

Сохранились послания от горячих поклонников Гайдна, к которым, к примеру, относился Карл Фридрих Цельтер, композитор и теоретик, руководитель Берлинской певческой академии. Он адресовал маэстро такие слова: «Дух Ваш проник в царство божественной мудрости; с небес Вы получили тот огонь, которым Вы согреваете и освещаете земные сердца и ведёте их к бесконечному».

Есть в переписке Гайдна и лирическая часть. Увы, письма жены к ней не относятся. Приличия заставляли супругов писать друг другу, когда они находились в разлуке. Но отношения их были таковы, что читать эти письма считалось необязательным. «Пылкие и восторженные» — этих эпитетов вполне достойны эпистолярные творения Ребекки Шрётер. Сам Гайдн признавал, что вдова известного лондонского пианиста была в него влюблена. Она столь самозабвенно превозносила маэстро, что сомневаться в этом не приходится. Похоже, Гайдн отвечал ей взаимностью: в его лондонской записной книжке были обнаружены 22 тщательно скопированных страстных послания Ребекки Шрётер. Процитируем одно: «Мой дорогой! Мне чрезвычайно жаль, что вчера нам пришлось так внезапно расстаться. Мне так много нужно было сказать, но мой язык не в силах высказать и половины той любви, что переполняет моё сердце».

Лишь нескольким адресатам Гайдн мог доверить истинного себя: тем, кого он считал настоящими друзьями. К ним относилась Марианна фон Генцингер, супруга придворного врача князей Эстерхази. Ей он рассказывал не только о дурной погоде, о своём самочувствии или о том, что уличный шум мешает ему сочинять. Марианне он жаловался на однообразие жизни в княжеском поместье, на постоянную усталость, на своё унылое рабское положение. Из письма 1790 года: «Вот я один в своей пустыне, лишённый человеческого общения, покинут всеми, словно сирота. Лишь память возвращает меня к славным дням, которые, увы, остались в прошлом». В 1790 году Гайдн посвятил Марианне фон Генцингер Сонату ми-бемоль мажор (Hob. XVI: 49). Критики признают её одним из лучших фортепьянных сочинений маэстро.