Memento mori

Бетховен еще в юности пережил утрату близких. Ему не было 17-ти лет, когда у него на руках умерла мать, вскоре скончалась малолетняя сестра, а через несколько дней после его отъезда в Вену ушел из жизни отец.

Впервые мысли о смерти звучат у Бетховена в «Хайлигенштадском завещании». Композитор написал его в 31 год, когда понял, что его глухота неизлечима. В этом документе композитор признается, что в отчаянии задумывался даже о самоубийстве. В последнем абзаце он отмечает: «С радостью спешу я навстречу смерти. Разве она не избавит меня от моих бесконечных страданий? Явись, когда хочешь, я тебя встречу мужественно». Но сдаваться Бетховен не привык. В тот же период он произносит знаменитую фразу: «Я схвачу судьбу за глотку, совсем меня согнуть ей не удастся! О как прекрасно жить, тысячу раз жить!».

В моменты плохого самочувствия композитор не раз размышлял об уходе из жизни. Упрекая племянника в неблагодарности, он писал: «О, не терзай меня больше. Смерть и без того не заставит себя долго ждать». В другой раз он сказал одной из знакомых: «Жалок тот, кто не умеет умирать! Я знал это ещё 15-летним мальчиком». Это был намёк на кончину матери. Осенью 1826 года в разговорных тетрадях Бетховена появляется запись: «memento mori» — «помни о смерти».

Но композитор считал, что не имеет права умереть раньше, чем выполнит свое предназначение: «Аполлон и музы пока ещё не отдадут меня Смерти, ибо я в большом долгу перед ними. Мне кажется, будто я едва написал лишь несколько нот».

Известие о смертельном диагнозе Бетховен принял мужественно, он стоически переносил болезненные операции, отказываясь от обезболивающих. До последних дней он верил в благополучный исход — следовал предписаниям врачей, делал всё возможное, чтобы вылечиться.

В год своей смерти Бетховен написал завещание в пользу любимого племянника, которого он опекал в течение многих лет. Композитор успел проститься с друзьями и знакомыми, исповедаться и причаститься. Почти сразу после причастия он впал в кому, длившуюся более двух суток.

Похороны Бетховена превратились в грандиозную демонстрацию скорби и преклонения, организованную с беспрецедентной пышностью. До сих пор так провожали героев и монархов, но музыкантов — никогда, даже великих. Траурная процессия от дома Бетховена до ближайшей церкви продолжалась больше часа — хотя расстояние составляло всего 500 метров. В церемонии приняли участие около 20-ти тысяч человек. Звучала музыка Бетховена — в том числе авторское оркестровое переложение траурного марша из 12-й фортепианной сонаты. В числе тех, кто нес ленты, украшавшие гроб, был Франц Шуберт. На отпевание можно было попасть только по особым приглашениям. У церкви выставили оцепление, чтобы не допустить давки. Последние почести Бетховену отдали члены императорской фамилии, высшие аристократы и чиновники, люди искусства и простые граждане.