Табула тридцать восьмая. «Господи, пошли мне сил и терпения»
Выпуск 38
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
«Разве вы не заметили, что я точку упустил? Она у меня сползла, понимаете?», — закусив губы, злился Сергей Рахманинов. И все, кто был в артистической, понимали: их кумир недоволен кульминацией, а публика в зале даже не заметила. Она ревела от восторга.
Он был рок-звездой своего времени. В жандармских сводках числился неблагонадёжным, и кабы чего не вышло, его выступления в Петербурге охраняла конная полиция. Но она не защищала от фанаток. Одержимые поклонницы сопровождали на гастролях, сторожили у дома, обрывали телефоны, а во время концертов в экстазе кричали о своей любви. Национальная слава догнала Рахманинова на пороге 40-летия, но она оказалась лишь ступенькой, которая через 10 лет приведёт на вершину мирового Олимпа.
Во время Великой войны музыкант эмигрирует в Америку. Его не остановит бушующая там эпидемия испанки, отсутствие контрактов и даже опасность от немецких ВМС во время пересечения океана. Цель окажется важнее. «Рахманинов продал душу чёрту за американские доллары!», — писал Прокофьев, который безуспешно пытался покорить Новый Свет. Прекрасный пианист, он давал концерты из своих сочинений, а Рахманинов освоил «джентельменский набор» виртуоза: Шопен, Лист, Шуман, Бетховен, немного Баха, Моцарта, Равеля и себя, да ещё масса транскрипций поп-классики. И это «выстрелило».
Осень, зима, весна — бесконечный чёс по маленьким городкам США и Канады, и когда перед выступлением в Карнеги-холле остаётся пару свободных дней, он просит организовать дополнительные концерты: «Выпил дома чаю, поехал, заработал денег. Господи, пошли мне сил и терпения!». А публика ликует. Этот бог — русский дворянин, на родине у него отобрали поместье, о котором на концертах напоминает задник с нарисованным замком. Живые бабочки на сцене как вишенка на американском торте, но даже они не могут затмить харизму пианиста. Двухметровый, худой и сутулый, с остриженной головой и угрюмым лицом, он выходит играть в старомодном сюртуке, долго пытается пристроить под роялем свои длинные ноги с острыми коленками, кладёт на клавиши огромные, ослепительно белые руки ценой в миллион, и начинается таинство…
Господи, спасибо, что ты послал Сергею Рахманинову сил и терпения сделать записи на пианоле и на обычном рояле. Благодаря им потомки знают, что он — абсолютное чудо природы, и до сих пор нет никого гениальнее.
