Вздох в бальных туфлях

XIX век. Эпоха нежных чувств и эмоций, влюбленных порывов и героических отречений. Над разумом властвует сердце поэта, а весь мир, сотканный из несбыточных мечтаний и иллюзий, воспринимается сквозь призму собственного «я». Вот откуда букеты трогательнейших мелодий, рождённых самым романтическим в истории музыки столетием. Об одной музыкальной «истории» прямо сейчас.

Варшава. 12 октября 1830 года. Восходящая звезда Фридерик Шопен впервые на публике играет два своих новых фортепианных концерта. Оглушительный успех и однозначный вердикт: «музыка гения». Пройдёт несколько недель после премьеры, и Шопен навсегда покинет родину, чтобы уже никогда не ступить ногой на улочки любимого города. Здесь останутся его юношеские мечты, годы учёбы, первые успехи и первая влюблённость…

Средняя часть Концерта — Адажио удивительной красоты. Романсовое, спокойное, меланхолическое… По мысли Шопена оно должно рождать такое чувство, будто смотришь на приятный пейзаж, и в голову приходят тысячи милых воспоминаний. Это некое размышление в весеннюю пору, но при луне. О чём при луне мечтал и размышлял автор? Концерты Шопена — музыкальный отголосок печальной истории влюблённости в юную певицу Констанцу Гладковскую, родители которой решительно развеяли иллюзии молодого композитора.

С фортепианных концертов начнётся всеевропейская слава Шопена: признание, поклонницы, покорённый Париж. Но в памяти навсегда останутся воспоминания о первой любви и трепет нежного сердца, запечатлённый мелодией неземной красоты.

Лицом к лицу — лица не увидать, / Большое видится на расстояньи, — сказал поэт. Пройдёт двенадцать лет, и другой композитор-романтик, одолеваемый приливом любовной нежности, напишет тему…

Прекрасное соло виолончели из глубин преданного сердца Роберта Шумана, вдохновлённое образом любимой жены — Клары. В музыке композитор словно подхватывает «лунно-весеннее» высказывание Шопена и даёт ему новую жизнь, адресуя уже другой женщине…

Мелодии Шопена и Шумана столь похожие между собой — и есть тот самый «вздох в бальных туфлях», в котором скрываются самые сокровенные мысли и чувства. И казалось бы, музыка, подобная этой, могла возникнуть лишь в фантазии композитора-романтика и исключительно в 19-м веке.

Но стоп. Слышите? Это великий предшественник и Шопена, и Шумана — Йозеф Гайдн. Человек совершенно иных взглядов, настроений, музыкального стиля. Но щемяще-чувствительная мелодия солирующей виолончели Гайдна говорит об обратном: она — предвестник романтических образов Шопена и Шумана. Хотя эти двое, скорее всего, и понятия не имели о подобных мелодических «прозрениях» у Гайдна.

Музыка — вне зависимости от эстетики той или иной эпохи — всегда «про чувства и эмоции». Шопен, Шуман и Гайдн — тому подтверждение.