Я не люблю заниматься, или Ода лени

Мои близкие слушают мои интервью, и, конечно, выпуски «Дневника пианистки». И недавно высказали мне упрёк. Мол, зачем ты так часто говоришь, что не любишь заниматься? Ну ладно, тебе самой не стыдно в этом признаваться — это отдельный большой к тебе вопрос. Но ведь это всё слышат, например, дети! Как потом им объяснить, что заниматься — обязательно, что нужно полюбить эту часть работы так же, как мы любим выступать на сцене; и как им это объяснить, когда взрослый музыкант берёт и говорит им, что, о ужас, тоже не любит заниматься!

Вот именно, сказала я в ответ, вот именно. Когда мне в детстве приводили кого-то в пример и говорили ­— ты представляешь, как он или она много занимается, как любит это, жить без этого не может! — я сразу начинала, во-первых, чувствовать себя недостойной, но вместе с тем ещё и думала: «нет, что-то с ним не так. Ведь это ненормально!»

И сейчас я думаю, что если бы я тогда в детстве от кого-то из известных музыкантов услышала бы слова «а вы знаете, я и сейчас не очень-то люблю заниматься, есть на свете вещи приятнее, но просто это абсолютно необходимо, я это понимаю и я это делаю» — я бы так благодарна была этому артисту! И он в моих глазах сразу стал бы реальным симпатичным и искренним человеком, а не отретушированным отличником, висящим на доске почёта в назидание другим детям.

Когда-то, гораздо позже, меня поразили слова Майи Плисецкой: «Я зверски ленива. Никогда не любила тренироваться и репетировать. Думаю, что в итоге это и продлило мою сценическую карьеру: у меня были неизмученные ноги». Однако, как вы понимаете, Майя Михайловна вовсе не была ленивой в общепринятом смысле слова. Дело тут в другом.

Сами домашние занятия состоят из нескольких очень разных процессов. Прекрасный, интереснейший момент — разбор нового текста, знакомство с новой музыкой. Мне это всегда очень нравилось. Когда задавали на лето новую программу, я ее жадно проглатывала, читая с листа. Но потом неизбежно настаёт момент отработки деталей. Технических, художественных. Очень долгое время у тебя не получается. Или, если ты ещё ученик, тебе самому может казаться, что всё уже отлично; но учитель почему-то всё ещё недоволен, и опять приходится заниматься, заниматься…

И если сейчас меня спросить, что самое неинтересное на этом этапе, я скажу: необходимым, но малоинтересным делом является техническая отработка трудных мест. Даже теперь, когда весь процесс моих занятий стал максимально осмысленным, концентрированным и работает больше голова, чем руки — нет-нет, да и попадётся место, которое надо просто выучить методом многократного повтора. А это, как вы понимаете, не очень творческая задача. Совсем другое дело — поиски собственного звучания музыки. Выстраивание формы сочинения, звукового баланса, поиск фразировки, интонации, тембров — вот это всё необыкновенно интересно и важно. Именно на этом этапе возникает то, что называют «муками творчества» — то самое чувство, что никак не можешь нащупать верное решение, заходишь в тупики, а то и вовсе приходишь в отчаяние. Этот момент работы — беспокойный, неустойчивый. Удовольствие на этом этапе можно получать только от самой музыки, а не от собственной бездарности — именно здесь она ощущается особенно остро. Но, к счастью, есть и следующий этап. Когда сочинение уже готово, а лучше — несколько раз сыграно на сцене. И вот наконец наступает время радости. Радости от того, что начало получаться, что уже есть свобода, что музыка стала моей, родной, а не чужеродной. Это чувство возникает на удачных репетициях, а уж если повезло всё это ощутить и на сцене — вот уж настоящее счастье.

И вот прямо сейчас мне наконец-то удалось сформулировать, что я имею в виду, когда говорю, что не люблю заниматься. Я просто не люблю, когда у меня не получается. Именно поэтому я так люблю играть очень хорошо знакомые сочинения: их всегда можно сыграть ещё чуть лучше, чем раньше, и процесс этот не имеет конца

И ещё кое-что важное. За долгие годы мы так привыкли к занятиям, что они сами по себе нас приводят в равновесие, как всякая хорошая привычка. Если в жизни какие-то нелады или тревоги — сядь, позанимайся, и отпустит. Работает стопроцентно.

В общем, так я и не поняла, имею ли я право говорить, что я не люблю заниматься.