Загадка соль минора, Или «штюрмерство»

— знаменитые слова, некогда вложенные Пушкиным в уста Антонио Сальери.

Вольфганг Амадей Моцарт. Его Сороковая симфония соль минор — бриллиант «Граф Орлов» среди прочих алмазов. Музыка, которая удивительным образом соединяет взволнованную исповедальность и бунтарскую решимость вкупе с погружением в глубины философской мысли. Говорят, в последний год жизни композитора Симфонию исполняли публично — под управлением уже упомянутого Сальери. А это означает, что в 1791 году публика услышала шедевр, который, невзирая на невероятную новизну, воскрешал в памяти характерные приметы стиля, некогда сразившего лучшие композиторские умы.

О чём это мы?

Финал Сороковой симфонии заставляет вспомнить, прежде всего, самого Моцарта, но другого, моложе на пятнадцать лет и находящегося в гуще новейших событий: Симфония № 25 и тоже «соль минор». Что такое «соль минор»? Тональность с грустным характером, то есть организация звуков вокруг ноты «соль».

Сегодня мы, слушатели, практически глухи к смысловому наполнению различных звуков и их сочетаний. А когда-то за каждой тональностью тянулся свой, индивидуальный шлейф настроенческих ассоциаций. В соль миноре меломаны XVIII века слышали мягкость и красоту, взволнованность и слёзы, серьёзную настороженную нежность, грацию, очарование, и даже некоторое раздражение. И эта тональность, в какой-то момент, стала любимой для выражения перечисленных эмоций.

Примеров множество. В числе предшественников Моцарта — немецкий композитор из Мангейма Антон Фильс: та же патетика и почти моцартовская утончённость.

А вот и ещё один пример. Кумир Моцарта и человек, создавший особенно чувствительный стиль в музыке — со вздохами, реверансами, галантными жестами и, конечно же, эмоциональными всплесками: Иоганн Кристиан Бах и его симфония соль минор. Моцарт её, конечно, знал.

Откуда же такое сходство у разных авторов и их произведений? Всё дело в «штюрмерстве». «Sturm und drang», или «буря и натиск»: так называется стилевое поветрие 60-70-х годов XVIII века, когда большинство европейских композиторов, не сговариваясь, вдруг стали писать остро экспрессивные произведения c изрядной долей драматизма и чувствительности. Учитывая факт, что все они при этом руководствовались «музыкальным словарём» классицизма, результатом стала охапка похожих друг на друга сочинений — без прямых цитат и заимствований.

Всё, что мы вспомнили, — лишь малая толика подводной части айсберга с гордым именем «Симфония соль минор» и всего лишь часть удивительных идей музыкального штюрмерства. Как показала история, с окончанием Века Просвещения закончилось и время «бури и натиска», но его идеи — с культом чувствительного гения — подхватили романтики уже в следующем, XIX-м веке. Но это уже другая история.