Табула седьмая. Стеклянная мозаика

В период брежневского застоя «Мосфильм» непосвящённым казался фабрикой грёз: каждый день у входа в киностудию толпились молоденькие девушки в надежде перехватить кого-то из звёзд советского экрана, чтобы выпросить дарственную надпись на клочке бумаги. Приходящего сюда на работу Шнитке никто не замечал. Завидовал ли Альфред популярности актёров, подбирающих ключи к сердцам зрителей под его звуковые автографы?

Однажды Шнитке скажет, что для серьёзного творца сочинение прикладной музыки — презренное и унизительное занятие, продиктованное исключительно финансовыми интересами. Трудно поверить, что под этим суждением подписался автор более чем полусотни саундтреков. По иронии судьбы Шнитке получил Государственную премию РСФСР не за симфонии и оперы, а за мультфильмы.

История знакомства композитора с режиссёром-аниматором Андреем Хржановским отчасти похожа на детектив. В поисках звукового ряда для своей дебютной ленты Хржановский пересмотрел огромное количество нотных текстов, пока случайно не услышал по радио мелодию к своему мультфильму. Но диктор не объявил фамилию композитора. Режиссёр обзвонил знакомых и незнакомых людей и через несколько месяцев наконец разыскал Шнитке.

Философская притча о человеческих пороках, отступающих перед волшебной силой искусства, сразу понравилась Альфреду. Как и название ленты «Стеклянная гармоника». Потусторонний, ни на что непохожий тембр инструмента магически действовал на людей. Тогдашние врачи под звуки гармоники пытались по принципу гипнотерапии лечить пациентов от депрессии. Шнитке потом вспоминал, что работа над «Стеклянной гармоникой» помогла ему справиться с упадническими настроениями и вернула интерес к смелым творческим экспериментам.

«Концепцию столкновения в лоб разных стилей и музыкальных времён я впервые использовал в „Стеклянной гармонике“, — рассказывал композитор. Ленту, снятую в 1968 году, Госкино запретило к показу за „очернение советского общества“: оригинальную версию уничтожили — рулоны с плёнкой вытащили из жестяных коробок на студийном дворе, положили на деревянную колоду и разрубили топором на несколько частей, как кочан капусты. Вторая копия, изрядно порезанная цензурой, пылилась в архиве почти 20 лет. На успешную премьеру „Стеклянной гармоники“ Шнитке отреагировал сдержанно: к тому моменту он „перегорел“ полистилистикой и навсегда порвал с кино.