Внешние проявления музыканта

Сцена для артиста — место, где он находится в состоянии наивысшей концентрации энергии, внимания и самоконтроля, но одновременно и в состоянии транса, когда многие из проявлений музыканта могут быть неподвластны волевому управлению. Транс здесь не фигура речи, а реальное состояние автоматизма огромного количества процессов, за которыми просто невозможно уследить в режиме осознанности.

Отчасти процесс обучения игре на инструменте в целом и даже изучения конкретного произведения напоминает обучение вождению автомобиля или любому другому навыку, связанному одновременно с интеллектом и с рефлексами. Сначала мы не умеем это делать и понимаем, что ещё не умеем. Затем мы учимся и понимаем, что пока ещё не очень получается: навык формируется, но ещё не стал рефлекторным. Затем игровые навыки постепенно переходят из сознания в подсознание, и в какой-то момент мы перестаём думать о тексте, о том, каким пальцем берётся та или иная нота, как педализирует нога и так далее. Навык стал бессознательным. Сознание можно переключить на другие вещи: эмоциональное наполнение сочинения, контроль всех процессов изнутри и даже контроль извне — попытка представить, как это звучит в зале, как бы отрешившись от того, что мы сами своими же руками делаем, став как бы независимым наблюдателем. Это отдельная интересная тема — мыслительные процессы музыканта на сцене.

Но вот некоторые внешние проявления артиста на сцене могут быть вне круга его внимания! Музыканты невольно гримасничают, раскачиваются, у них появляются разнообразные мышечные зажимы или, наоборот, чрезмерно свободная жестикуляция с целью от этих зажимов избавиться, войти в более раскованное состояние. Многим слушателям это очень даже нравится. Им кажется, что это признак величайшего погружения музыканта в исполнение. Некоторые артисты даже специально подкрепляют звуки особо выразительной мимикой и позами, считая это не недостатком школы, а дополнительным образным ресурсом.

Однако педагоги, как мы говорим, «старой школы» были категорически против любых подобных проявлений и следили, чтобы ученики от них всеми силами избавлялись, контролируя себя несмотря ни на волнение, ни на высокий эмоциональный градус исполняемой музыки. У великих старых мастеров мы практически не увидим приметных внешних проявлений. Они сидели и стояли со своими инструментами благородно и строго.

Единственное, что действительно может помочь, а не помешать созданию верного образа, — это соразмерная исполнительская жестикуляция, особенно важная в моменты пауз, в том числе между частями, и при окончании произведения. Жестикуляция должна находиться в полном соответствии со смыслом исполняемой музыки. Вообще, в идеале всё должно находиться в полном соответствии со смыслом исполняемой музыки!