Табула десятая. Немецкий композитор из России
Выпуск 10
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Однажды в краеведческом музее города Энгельс появился турист из Японии и попросил показать ему дорогу к дому, где во время войны жил Альфред Шнитке, автор оратории «Нагасаки». Оказалось, что старое деревянное строение снесли. Но сохранились задокументированные воспоминания бывшей соседки семьи Шнитке.
Альфреда она запомнила серьёзным не по годам, вечно таскающим с собой толстые книги. Мальчик читал в оригинале стихи немецких поэтов Гейне и Гёте, чтобы выучить грамматику. Стесняясь своего акцента, с отцом, уроженцем Франкфурта-на-Майне, общался на русском языке. С матерью, в девичестве Фогель, чьи предки из Германии приехали в Россию ещё во время Екатерины Великой — разговаривал на поволжском диалекте немецкого. Идиша не знал, хотя наполовину был евреем.
Возможно, спасаясь от языкового «хаоса», Альфред и решил серьёзно заняться музыкой, которая не нуждалась в переводах. Он слышал её повсюду в освобождённой от фашистов Вене, куда откомандировали отца — переводчика. На городских площадях скрипачи исполняли пьесы Крейслера, в опере пели шедевры Моцарта, а в концертных залах звучали симфонии Малера. В австрийской столице с частных уроков у соседки-пианистки и начались его музыкальные университеты.
Вена потом часто ему снилась. «Вхожу в подъезд, поднимаюсь на 4-й этаж, налево дверь в квартиру, в ней всё как когда-то, в то лучшее время моей жизни…», — признавался Шнитке. Оказавшись как-то в Вене по делам, композитор отправился по знакомому адресу. Жильцы дальше порога его не пустили. С тех пор видения прекратились.
Став москвичом, сердечной привязанности к шумному мегаполису Шнитке не испытывал, но и здесь у него были знаковые места: музыкальное училище, потом консерватория. С немецкой пунктуальностью изучив классические партитуры, он по-русски наотмашь порвал с прошлым музыкальным наследием и пришёл к уникальной коллажной технике письма. Его называли алхимиком, предпочитающим мелодиям звуковой хаос.
Борьба за право быть самим собой болью отзывалась в слабом от природы сердце. Незадолго до первого инсульта Шнитке отправляется в Энгельс. Он встаёт перед воображаемым домом, мысленно ступает на крыльцо, открывает дверь в комнату любимой бабушки, прислоняется к печке, отдающей теплом воспоминаний, и задумывается. Где же найти душевный покой? Ещё два инсульта настигли его в Германии, куда он переехал жить, получив двойное гражданство. В одном из последних интервью Шнитке скажет о себе: «Я — немецкий композитор из России».
