Шопен
Выпуск 7
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Однажды ты впервые слышишь это слово, эту фамилию… Нет, всё-таки слово, понятие. Понятие, потому что от этого слова есть прилагательное — шопеновский. Ты понимаешь сразу, по интонации, с которой это слово произносится, что это что-то особое. Важное. Непростое. Тонкое. Сильное. Очень-очень требовательное. Да и произносится слово как-то не по-русски — не «акая», а именно «шОпэн». Тщательно выговаривая безударную гласную, прямо как мелкие нотки в пассаже.
Ноты — непривычного формата, большие, не влезают в портфель. И память подсказывает череду судьбоносных событий…
Ноктюрн. Что такое посмертный? Написан после смерти, что ли?..
Полонез…
Экоссезы. Какое плавное введение в фонетику и эстетику французского языка!..
Снова ноктюрн…
Два вальса…
Снова полонез…
Мазурки. Этюды. Прелюдии. Скерцо. Концерт… Темп нарастает, остановиться невозможно. Не хочется ни на секунду останавливаться. Иногда отчаянно трудно, до слёз. А слёзы — от непонимания, что же делать здесь, от осознания невозможности воплотить так, как нужно, как требует учитель, от несоразмерности своей тринадцатилетней картины мира и того мира, который только иногда милостиво приоткрывается в этой музыке.
Сколько тайн!.. Везде тайны, везде загадки! Загадки аппликатуры: «Смотри, здесь играй так; сначала покажется очень неудобным, потом ты привыкнешь». Это — шопеновская аппликатура. Шопеновские мелизмы. По меткому выражению Н. Перельмана, «в шопеновском пассаже мелодического материала на пять-шесть ноктюрнов». Шопеновская педализация — обыкновенное чудо. Шопеновский звук…
Чем больше умеешь и даже понимаешь, тем дальше от тебя линия горизонта.
Смысловое наполнение слов «Шопен», «шопеновский» окончательно и бесповоротно стало таинственным и сакральным.
А потом ты становишься взрослым, но тайны почему-то не исчезают.
Шопен — безусловно мистический композитор. Однако мы знаем немало композиторов, склонных к мистике. Однозначно мистически настроен Рахманинов, например. И некоторые другие. Но гении смотрят на потусторонний мир «отсюда» — гениально, но с нашей, человеческой точки зрения. И только Шопен мистически действует «оттуда». Из иного мира — на наш мир. Приоткрывает его нам. А мы понимаем в отпущенной и дозволенной нам мере.
